Война, террор и дети. ФОТО, ВИДЕО /Дополнено/
Бернат Арманг. Малюю, що бачу. Сектор Газа
Недавно мы с ребятами на уроках истории посмотрели фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Фильм произвел очень сильное впечатление на ребят. Десятиклассница Аня Губанова делится своими размышлениями после увиденного:
«Я с детства не выношу фильмы, книги и т.д. на тему войны. Делать в школе доклады, связанные с Великой Отечественной войной было для меня мукой. Когда-то в детстве, когда мы жили в Екатеринбурге и мне было лет пять, старший брат Сережа сказал, что однажды начнется еще одна мировая война. Я ответила, что ничего страшного, мы тогда уедем в Харьков и будем там жить. Сережин ответ я помню до сих пор, и он привел меня в ужас, я была потрясена. «Не получится. В Харькове тоже будет война. И везде. Она ведь мировая. Нигде не спрятаться». Тогда я ужасно боялась, а отвращение осталось до сих пор. Да и страх, наверное, тоже».
Война в Афганистане 1979-1986
Страх и отвращение к войне у ребенка – как это понятно! Война и дети, казалось бы, реальности несовместимые. Это, я думаю, понятно каждому нормальному человеку. Многие еще помнят рассказы своих родителей, бабушек, дедушек о прошедшей войне, вторгшейся и в наш город. К сожалению, война и террор не ушли в прошлое, время от времени напоминают о себе, повергают в шок. Афганистан, Нью-Йорк 2001 года, Беслан 2004 года, непрекращающиеся столкновения в Кашмире и на Ближнем Востоке…
Амі Вітале. Кашмір, Індія, 2004. Дворічний Шума Бібі в таборі біженців
О детях-свидетелях войны и террора, рассказывает фотовыставка «Війна краде дитинство», которая проходила в галерее «Мистецтво слобожанщини» с 21 по 31 марта. Эту выставку привез в Харьков международный благотворительный фонд «Воинское братство».
В залах галереи разместились стенды с документальными фотографиями известных мастеров, обладателей множества престижних международных наград: Ами Витале , Александра Гляделова и Ефрема Лукацкого, Берната Арманга.
Украинец Ефрем Лукацкий – единственный за историю нашей страны лауреат Пулитцеровской премии, а его фотографии продавались на Sotheby’s.
На фотографиях запечатлены лица детей из Афганистана, Пакистана,
Война в Афганистане 1979-1986
Сомали, Кавказского региона, Ирака. Здесь также можно увидеть и документальные фотографии времен Второй мировой войны, детей из Украины, Хиросимы, Нагасаки…
Во время работы выставки Фонд начал Всеукраинскую акцию «Журавлик памяти». Все желающие могут сложить оригами – бумажного журавлика, как символ надежды на лучшую жизнь и памяти о погибших. По окончании акции будет создана инсталляция, которую покажут во многих городах Украины.
Перед входом в галерею я увидел большую группу ребят. Это были студенты из двух харьковских колледжей, которые пришли на экскурсию вместе с преподавателями. Поначалу мне показалось, что ничего хорошего не выйдет из этой затеи – слишком большая группа (человек 60), да и ребята были настроены как-то игриво. Однако, Лаврентий Тарасевич, координатор проекта, сумел так заинтересовать ребят, что было заметно, как изменились их лица, как внимательно они слушали ведущего и рассматривали фотографии.
После экскурсии, ведущие Лаврентий Тарасевич и Светлана Ралец предложили ребятам сделать постановку интерактивного театра.
И, хотя многие устали после экскурсии, все же, группа ребят по собственному желанию осталась и после короткой репетиции показала постановку для зрителей, зашедших в галерею в вечерний час.
Мне показалось, что эта игра, это перевоплощение, были как-то по своему, важны для каждого из участников, поэтому назову их имена (так, как они сами их записали):
Алена Лактионова, Тема Грищенко, Андрей Беров, Валентин Федосеенко, Мгер Григорян, Тоха Левкович, Маша Фадеева.
На видео можно посмотреть фрагменты экскурсии и постановки, интервью с Лаврентием Тарасевичем.
И хотя выставка уже закончилась, все фотографии, представленные на ней, можно посмотреть в виртуальной галерее.
…Аня Губанова закончила свое небольшое эссе о фильме «Обыкновенный фашизм» такими словами:
«Конечно, многое в фильме страшно. Страшно, когда видишь эти записи и понимаешь, что это не потом сняли фильм о войне, а это реальные события, все это правда было…Но больше всего в фильме меня затронул момент, когда показаны люди, гуляющие, смеющиеся, такие живые…
И автор говорит, что в июне 39-го года вот также гуляли и смеялись живые люди. Они не знали ничего и просто жили, когда на них посыпались бомбы. Эти люди не политики, они никому не навредили, они не считали себя чьими-то врагами. Для меня самое ужасное в войне – массовость. Пусть политики себе стреляются, если уже залезли туда, наверх. Но причем здесь вот эти почти подростки, идущие на войну?
И нигде не спрятаться».
Post Scriptum
Писатель Александр Гельман о том, как война ломает детскую психику
Взрослые, которые развязали ту войну, взрослые, которые сегодня развязывают бесчисленные так называемые малые войны, никогда не думают о детях. У них у самих имеются какие-то пусть абсурдные, идиотские, но цели. По крайней мере им кажется, что они понимают, во имя чего они посылают людей убивать или сами убивают. Они помнят какое-то прошлое, им мерещится какое-то будущее. Но у детей во время войн все это отсутствует. Детям даже казаться ничего не может. Я, например, совершенно не понимал, кто с кем и зачем воюет. Я не имел понятия о том, что такое фашизм, социализм, кто прав или не прав – Сталин или Гитлер. Я даже не могу толком сейчас вспомнить, знал ли я эти имена. По-видимому, знал, но это не имело для меня никакого значения. Я совершенно отчетливо помню, что, находясь в гетто, я никакой другой жизни, кроме той, что там была, не знал, не помнил и не ждал. Я был уверен, что так будет всегда, вечно. Не надо забывать, что по сравнению с довоенной жизнью, во всяком случае моей дондюшанской довоенной жизнью, война была необыкновенно зрелищной, интересной, многоплановой: шли танки, машины, шли войска – сначала туда, потом обратно. Все вокруг шумело, гудело, грохотало. Достать гранату или пистолет не составляло никакого труда. Мы были детьми – нам нужно было что-то интересное, опасное, чтоб дух захватывало.
Если разобраться, война для детей – это все равно что война для умалишенных. Они точно так же ничего не понимают: льется кровь, а они усмехаются, рушатся дома, гибнут величайшие ценности, а они в восторге – здорово как! Я еще не понимал, что такое смерть, а уже видел десятки, сотни мертвых тел, фактически я три года жил в морге. Я скажу страшную вещь: если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей. Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами. Потому что невозможно остаться, сохраниться нормальным человеком, если в то время, когда ты еще не понимал, что такое смерть, Библию, Тору в руках не держал, ты ел, чесался, сморкался рядом с телом мертвой матери, а чтобы выйти пописать за домом, должен был переступить через несколько трупов людей, которых ты день назад или час назад еще знал живыми.
В нормальных, мирных условиях дети осознают неизбежность смерти постепенно, медленно, в течение ряда лет. Инстинктивно они стремятся пройти этот важнейший, опаснейший рубеж, это испытание как можно более осторожно. Душа ребенка осторожно, трепетно нащупывает путь достойного смирения со своей смертной судьбой.
Как писатель, проживший всю жизнь в СССР, я хорошо знаю, что такое политическая цензура, с которой по мере сил боролся многие годы. Но существует и другая цензура – биологическая, когда сам организм – мускулы, мозг, нейроны, сама кровь препятствуют тому, чтобы человек узнал всю правду о себе. С этой цензурой надо бороться очень осторожно. Возможно, поэтому я и остерегаюсь разобраться до конца во всем, что произошло со мной тогда, в гетто. Я боюсь отмены биологической цензуры. Не исключено, что она скрывает от нас то, что непереносимо, что может убить.
Видео: Леонид Сторожук.
Благодарим коллектив галереи «Мистецтво Слобожанщини» и заведующую галереей Веру Лагутину за помощь в подготовке этой публикации.